Ни для кого не секрет, что повышение пенсионного возраста — задача политически непопулярная и оттого трудная в реализации. Во Франции, например, это стало причиной очередной массовой забастовки. А у нас чиновники на этой неделе снова говорят о необходимости пойти на такой шаг. То, что в последние полгода вопрос о пенсионном возрасте регулярно поднимается на государственном уровне, показывает, что у правительства практически не осталось иных рычагов управления пенсионной системой. Между тем, пенсионный возраст — не единственное, что надо менять в российском пенсионном обеспечении.

У реформы 2002 года было три официальных цели: (1) усилить страховые принципы, то есть обеспечить более тесную связь между зарплатой и взносами, с одной стороны, и пенсиями, с другой; (2) поднять реальный размер пенсий и (3) обеспечить финансовую устойчивость и сбалансированность пенсионной системы. Первые годы правительство пыталось решать первую и третью задачи. В результате, доходы пенсионеров росли медленнее доходов занятых и в среднем обеспечивали потребление пенсионеров на уровне черты бедности.

Протесты пенсионеров в связи с монетизацией льгот и усилившееся недовольство медленным ростом пенсий привели к смене государственных приоритетов. В последние годы основные усилия были направлены на то, чтобы увеличить реальный размер пенсии. В итоге, средняя пенсия перевалила за 1,5 прожиточных минимума пенсионера и, наконец, достигла 35-36% средней заработной платы. Однако цена этой очень скромной, с точки зрения пенсионеров, победы — по-прежнему высокая уравнительность пенсий и дестабилизация финансов пенсионной системы, которые теперь очень сильно зависят от поступлений из федерального бюджета. Поскольку в ближайшие годы из-за старения ситуация с пенсионными финансами будет только ухудшаться, вопрос, где взять деньги, становится все более актуальным.

Одна из проблем российской пенсионной системы состоит в очень низком возрасте фактического назначения пенсии, который для многих россиян наступает после 45-50 лет (средний пенсионный возраст женщин — 52 года, мужчин — 54 года). И необходимость его поднять назрела давно. В одной из предыдущих колонок я уже приводила экономические аргументы в пользу такого шага, главные из которых состоят в том, что, во-первых, продолжительность трудовой жизни каждого следующего поколения сокращается, ибо учатся все дольше и дольше. А, во-вторых, появление новых технологий и развитие сектора услуг приводят к тому, что реальной утраты трудоспособности к 55/60 годам у многих работников не происходит.

Тем не менее, нельзя не признавать очевидных демографических ограничений возможности поднять возраст в России. Низкая продолжительность жизни идет рука об руку с плохим состоянием здоровья и инвалидностью. Неоправданно быстрое и радикальное (например, до 65 лет) повышение пенсионного возраста в нашей стране может привести к росту числа инвалидов и не дать ожидаемого прироста числа занятых.

Вот почему, на мой взгляд, начинать стоит с реформирования системы досрочных пенсий, сделав прозрачным их финансирование и освободив от «лоббистского» балласта, когда определенная часть, по экспертным оценкам, треть, работников, имеющих право на ранний выход на пенсию, трудятся в нормальных условиях. Кроме того, вполне оправданно поднять пенсионный возраст у женщин, чьи характеристики здоровья, продолжительности жизни и условия труда в среднем лучше, чем у мужчин. Причем, даже выравнивание пенсионного возраста следует проводить медленно, повышая его на 4-6 месяцев в год, то есть растягивая поднятие возраста с 55 до 60 лет на 10-15 лет.

Параметры возможных правительственных решений пока неизвестны. Однако периодически появляющаяся в СМИ информация о том, что министерство финансов предлагает повысить пенсионный возраст мужчинам и женщинам на пять лет в течение 5-10 лет, вызывает беспокойство. Идея повышения пенсионного возраста на год каждый год (и за счет этого увеличения размера пенсий) — чревата негативными социально-экономическими последствиями не только в пенсионной сфере (рост числа пенсионеров по инвалидности), но и на рынке труда (всплеск безработицы в старших возрастах), что, скорее всего, негативно скажется и на других элементах социальной защиты (увеличение числа бедных среди пожилых). Более того, очевидно, что даже такое повышение пенсионного возраста не сможет полностью закрыть дефицит в пенсионной системе. Таким образом, не решив до конца одни проблемы в пенсионной сфере, подобный подход к проблеме пенсионного возраста может создать другие, не говоря уже об усилении социального недовольства.

Подходить к пенсионному возрасту только с фискальной точки зрения, так же, как и пытаться одним инструментом решить проблему долгосрочной успешности пенсионной системы, глубоко ошибочно. Противоречивый опыт реализации реформы 2002 года еще раз показал, что легких и простых решений в пенсионной системе не бывает. Латание «дыр» в пенсионной системе привело к тому, что она стала громоздкой, сложной и непрозрачной.

При этом уже сейчас видно, что уровень жизни будущих поколений пенсионеров — тех, кто сейчас еще активно трудится, — также не будет высоким. Плохо развивается накопительный элемент пенсионной системы — и население пассивно, и доходность пока не высока. Практически не развитым остается институт добровольного частного пенсионного обеспечения граждан, если не считать корпоративных пенсионных систем отдельных крупных компаний, в стороне остается и малый бизнес, и само население.