Ради кого делается реформа — пенсионеров или Пенсионного фонда? Чем отличаются и в чем едины планы Минтруда и Минэкономразвития? Как правительство решает демографическую проблему?

Дело Оруэлла живет и побеждает. Если помните, его Министерство правды не имело никакого отношения к правде, а Министерство любви — к любви. В нынешнем российском правительстве тоже есть что-то оруэлловское. Взять хотя бы «приватизацию», которая на самом деле является концентрацией госсобственности. А ведь есть еще и «пенсионная реформа», которая имеет отношение к чему угодно, но только не к улучшению положения пенсионеров.
То, что пенсионная реформа необходима, известно давно. Конечно, государство и без реформы заботится о пенсионерах. Рост пенсий в острой фазе кризиса 2009 года, несомненно, был смелым и социально ответственным шагом, на который, кроме России, не решился никто. А недавно обещанный рост трудовой пенсии чуть ли не в полтора раза (на 45%) и не когда-то, а к недалекому 2015 году? Живи и радуйся, бери пример с почтальона Печкина, который на пенсии только «жить начинал».
Не получается. И не только потому, что живем все-таки не в мультфильме. Есть и еще одна причина — все эти повышения из разряда барских щедрот. Хорошо, когда они есть, но гарантии, что они будут всегда, нет. Плохо, что нет механизма, при котором положение пенсионеров улучшалось бы или как минимум не ухудшалось благодаря устройству самой пенсионной системы. И реформа этой самой системы вот уже много лет стоит в повестке дня. Как утверждает глава Пенсионного фонда России (ПФР) Антон Дроздов, «первый этап» пенсионной реформы должен начаться с 1 января 2013 года. Но ясности с тем, что собой будет представлять этот самый первый этап, нет. И сколько этих этапов будет всего, тоже не ясно.
А что есть? Известно, что долгосрочную концепцию развития пенсионной системы должно подготовить Министерство труда к 15 сентября. Было обещано представить документ на общественное обсуждение. Однако либо сроки будут сдвинуты, либо обсуждение свернуто.
Известно, что многие чиновники видели один из обязательных элементов реформы в увеличении пенсионного возраста, против чего возражал Владимир Путин.
Известно, что впервые о направлении своих реформаторских усилий Минтруд заявил в форме предложений о продлении с 5 до 40—45 лет трудового стажа, необходимого для получения «полной пенсии». Учитывая, что размер трудовой пенсии сейчас, по данным ПФР, составляет всего 9,5 тыс. рублей, а социальной — около 6 тыс. рублей, выражение «полная пенсия» звучит издевательски. Понятно, что это все то же увеличение пенсионного возраста, только вид сбоку.
Известно, что тот же Минтруд предлагает обложить страховыми пенсионными взносами гастарбайтеров, работающих в России, и так называемое самозанятое население. Понятно, что это сродни мечте обложить налогами теневую экономику.
Известно, что Минфин предлагает часть расходов государства на досрочные пенсии переложить на работодателей, хозяев соответствующих вредных производств. В Минфине утверждают, что эти изменения уже одобрены всеми членами правительства.
Можно предположить, что пенсионная реформа будет некой комбинацией всех этих предлагаемых мер. И если это так, то напрашивается вывод, что главное содержание реформы вполне описывается формулой «Спасение утопающих — дело рук самих утопающих». Ибо смысл описанных выше мероприятий в том, чтобы переложить выполнение сопряженных с выплатой пенсий финансовых обязательств с государства на самих будущих пенсионеров и частично их работодателей.
Особенно отчетливо эта сторона готовящейся реформы видна в выдвинувшейся на первый план публичной дискуссии, развернувшейся внутри правительства по поводу накопительной части пенсий.
Суть дискуссии: быть или не быть самой накопительной части пенсий? Той ее части, на которой лежит важнейшая функция — установить хотя бы пунктирную связь между тем, что человек получает в качестве зарплаты в трудоспособном возрасте, и тем, что ему достанется от государства, когда он работать не сможет.
Не могу обойтись без почти лирического отступления. Моя пенсия в силу возраста никак не будет зависеть от взноса в Пенсионный фонд, который за меня делает мой работодатель. Этот взнос — просто фискальный побор, раз никаких ответных услуг я никогда не получу. По сути, это добавка к подоходному налогу, который фактически превышает 13%. По справедливости, эта добавка должна доставаться мне, а не Пенсионному фонду.
Таких предложений я что-то не слышу. Зато к моему поколению, лишенному накопительной пенсии, вероятно, в целях социальной справедливости, хотят приравнять и пока еще молодых людей, которым от пенсии тоже не отвертеться. Но что может быть хуже установления социальной справедливости по принципу равенства в нищете?
Самое последнее состояние дискуссии выражается в позициях Минтруда и Минэкономразвития. Формально ни одно ведомство не отказывается от накопительной части. Более того, оба ведомства выступают за то, чтобы пенсионер делал выбор сам: сохранять накопительную часть пенсии или отправлять все накопленное в распределительную часть, которая впредь останется единственной.
Убеждать в том, что самостоятельное решение гражданина лучше административного предписания государства, как и в том, что свобода лучше несвободы, никого не надо. Но дальше в дело вступают решающие все нюансы реализации этого принципа.
Учитывая, что, по данным 2011 года, число пенсионеров-молчунов в 5 раз превышает число тех, кто отдал свою накопительную часть в управление какому-нибудь негосударственному пенсионному фонду, резонно предположить, что судьба накопительной и распределительной пенсии будет решена тем, что произойдет по умолчанию, когда пенсионер откажется от предоставляемой ему свободы воли. Именно в этом пункте принципиальное различие между позициями Минэкономразвития и Минтруда. Если Минэкономразвития за то, что заявлять следует о переводе накопительной части пенсии в распределительную, то Минтруд предлагает, наоборот, по умолчанию весь взнос перевести в распределительную часть, а желающие сохранить себе накопительный взнос могут написать об этом заявление.
Соответственно, Минтруд фактически выступает за отмену накопительной пенсии, Минэкономразвития — за ее сохранение.
Но если это вся реформа, то это значит, что дефицит Пенсионного фонда волнует правительство куда больше, чем судьба пенсионеров. В ней ничего не меняется, кроме отмеченных перспектив, отдаляющих шанс получить «полную» пенсию. Ни о каких мерах, позволяющих действительно наполнить пенсию, повысить доходность накопительной части пенсии нет даже упоминания.
Правительство нашло решение демографической проблемы, выражающейся, в частности, в том, что все больше неработающих приходится на одного работающего: умирать надо на рабочем месте!
Кто сказал, что в России социальное государство? Пусть закроет Конституцию и посмотрит по сторонам.

В цифрах
9,5 тыс. рублей — размер трудовой пенсии, по данным ПФР, размер социальной пенсии — около 6 тыс. рублей.

К 2014 году трудовые пенсии должны увеличиться в среднем до 12 тыс. рублей.