Так получилось, что весной 1994-го мне, председателю комитета по экономической политике Волгоградской областной думы, предложили сделать с нуля негосударственный пенсионный фонд (НПФ). Идея, основанная всего лишь на коротеньком указе президента, понравилась, и я приступил к делу.

В августе того же года мне крупно повезло — на конференции в Калининграде познакомился с Дэвидом Каллэндом, консультировавшим построение систем негосударственного пенсионного обеспечения во многих странах мира, включая Чили, и написавшим первоначальный вариант упомянутого указа. Его профессиональный опыт я жадно впитывал и как мог использовал. Статус председателя комитета областной думы (пусть и на общественных началах) позволил мне написать и провести через облдуму в начале 1995-го первый в России региональный закон о НПФ. Надо полагать, довольно удачный, поскольку принятый в мае 1998-го федеральный закон о НПФ (везде далее — Закон) процентов на восемьдесят по смыслу совпадал со своим региональным предтечей.

Закон изначально говорил о том, что НПФ — некоммерческая организация, занимающаяся исключительным видом деятельности — негосударственным пенсионным обеспечением (НПО). А раз так, то инвестировать накопленные в НПФ пенсионные ресурсы должна коммерческая управляющая компания (УК) на принципах доверительного управления и за соответствующую плату. В результате система НПО в России приобрела вид «гантели» — НПФ + УК, — в которой УК получили право инвестирования большей части пенсионных ресурсов НПФ, а ответственность за результаты такого инвестирования была возложена на НПФ. Таков Закон.

Но еще на стажировке в Англии в начале 1996-го я с удивлением узнал, что в этой стране — родоначальнице НПФ, фонды не являются организациями, а лишь «денежными мешками», управляемыми теми же УК (инвестиционными банками). Такая система явно экономнее российской. И не распределяет права и ответственность по разным организациям. Интересно, что именно так, по-английски, устроены российские паевые инвестиционные фонды (ПИФ). Так зачем же для структур одного типа (фонды) мы используем разные модели?

Разумеется, и в английской и в нашей системе НПО есть дополнительные издержки — комиссионные бирже, брокерам, депозитарию (учетчику прав на ценные бумаги). А также затраты на аудирование бухгалтерской отчетности и на актуарное оценивание соответствия обязательств НПФ стоимости его пенсионных ресурсов. Но все это относительно «копеечные» затраты.

Время шло, и в 2000-м российским НПФ был навязан институт специализированного депозитария (СД). Которому кроме учета прав НПФ на ценные бумаги была вменена функция контроля в режиме реального времени за соблюдением НПФ утверждаемых правительством Правил инвестирования пенсионных ресурсов.

Разумеется, на практике СД контролируют все действия и НПФ, и УК. И с обоих СД берет соответствующие комиссионные. Размер которых зависит от объема контролируемых средств и законом никак не ограничивается. По факту для НПФ-«середняка» размер этих комиссионных составляет примерно 1,5 % в год от объема накопленных в нем пенсионных средств. Что точно на такую же величину снижает доходность накоплений пенсионных средств в НПФ. Столько платит НПФ за отказ государственных органов от своих контрольных функций и передачу их коммерческим структурам. Платит за счет клиентов НПФ.

Разумеется, я поинтересовался у Дэвида Каллэнда — в чем смысл «спецдепа» и есть ли такие структуры в других странах? Ответ был таким: «Структур с подобными функциями я нигде не видел. Но они могут иметь смысл, если ваши НПФ недостаточно честно инвестируют в зарубежные активы. Для инвестиций же внутри страны специализированные депозитарии бессмысленны». К этому можно добавить лишь то, что о заметных инвестициях российских НПФ в зарубежные активы читать мне пока не приходилось.

В итоге система российского НПО по сути превратилась в довольно массивную «треугольную гантель». Существуют ли предпосылки дальнейшего утяжеления этой конструкции? К сожалению, да. Непосредственно в Законе прописаны «гарантийные фонды», функции которых должны быть похожи на функции Агентства по страхованию банковских вкладов. Пока такие фонды не созданы. Скорее всего потому, что в каждом НПФ есть свой внутренний страховой резерв в размере не менее 5 % всех его обязательств. Возможно появление становящихся все более модными СРО с обязательным членством в них всех НПФ. Муссируются и другие идеи. Понятно, что желающих регулярно отщипывать от растущих средств НПФ довольно много. А чиновник и законодатель, к сожалению, слаб перед «убедительными» доводами подобных радетелей за защиту прав получателей негосударственных пенсий.

Что следует изменить в действующей системе НПО? В первую очередь, необходимо наложить мораторий на дальнейшее «утяжеление» системы НПО. Во-вторых, нужно демонтировать институт специализированного депозитария, оставив контроль над НПФ лишь за регулятором — ФСФР России. По аналогии с ЦБ России, который не передоверяет контроль за привлекающими депозиты банками коммерческим структурам. В-третьих, было бы разумно допустить вариант объединения функций УК и НПФ в рамках одной организации, объединяющей пенсионное и инвестиционное подразделения. Неважно, в какой организационно-правовой форме (фонда или акционерного общества). Ибо право НПФ самостоятельно инвестировать в депозиты, недвижимость, паи ПИФов и государственные облигации ничем принципиально не отличается от права УК инвестировать в акции и корпоративные облигации.

Такой шаг сделал бы более эффективным контроль ФСФР за потоками пенсионных ресурсов, повысил бы доходность инвестирования пенсионных средств и, кроме того, облегчил бы операцию демонтажа явно избыточного института специализированного депозитария. В итоге действующая система НПФ + УК + СД упростилась бы без потери своей функциональности настолько, что перестала бы быть непонятной гражданам. Что сделало бы ее весьма привлекательным инструментом реальной пенсионной реформы.

Риски, как правило, масштабно реализуются в периоды кризисов. Последний и еще не закончившийся показал это во всей красе. Многие банки и предприятия испытали серьезные трудности. Государство в рамках своей политики оказывало им помощь. На десятки и сотни миллиардов рублей. Однако в списке получателей такой помощи НПФ не оказалось. Ни на рубль. Причин этого может быть две. Первая: сектор НПФ в нашей экономике слишком мал, и его проблемы не вызывают беспокойства у властей. Вторая: НПФ реально и не нуждались в помощи государства.

Первая причина вполне правдоподобна, ибо объем накопленных в НПФ ресурсов меньше 2% ВВП (около 900 млрд рублей). А вот вторая весьма интересна для подробного анализа. Хотя бы потому, что по действующему законодательству пенсионные ресурсы НПФ должны инвестироваться в основной своей массе только в торгующиеся на биржах акции и облигации (до осени 2009 года вложения в банковские депозиты и недвижимость допускались в весьма ограниченном объеме). А российские биржевые индексы осенью 2008 года рухнули вчетверо от значений на начало года, и по многим торгующимся на биржах корпоративным облигациям в практическом плане возникли дефолты.

Окажись в подобной ситуации банк, он бы с очевидностью стал банкротом. Но ни один НПФ в такую «ересь» не впал. Почему? Дело в том, что обязательства НПФ кардинально отличаются от обязательств банка своей «длиной». Объем накопленных пенсионных ресурсов в любом НПФ примерно равен объему пенсионных выплат в течение периода дожития пенсионера (среднего времени жизни в пенсионном возрасте). А этот период в России — около 20 лет. Тем самым годовой объем обязательств НПФ в стационарном случае должен быть порядка 5% объема его ресурсов. Ресурсов, регулярно пополняемых пенсионными взносами вкладчиков. По факту в 2009 году российские НПФ полностью выполнили свои обязательства, выплатив лишь около 4% объема своих пенсионных средств. А поскольку в любом разумном НПФ всегда есть «подушка» из депозитов и госбумаг на 15-25% от объема их пенсионных ресурсов, то таким НПФ кризис длительностью до 3–5 лет — не кризис. Тем самым государство не ошиблось, не оказав никакой финансовой помощи НПФ.

Тем не менее российские НПФ попали в весьма затруднительную ситуацию с отчетностью своему регулятору — ФСФР. Обусловленную формулировками Закона о НПФ. С одной стороны этот Закон требует «сохранности» пенсионных ресурсов. В переводе на русский — не отрицательной годовой доходности от их инвестирования. С другой — ежегодной их бухгалтерской переоценки на конец года по рыночным ценам. По результатам которой и вычисляется упомянутая доходность. В условиях обвального падения фондовых рынков к концу 2008 года такая переоценка привела к тому, что у большинства НПФ вычисленная по Закону доходность составила от минус 20 до минус 40 процентов годовых. Возник вопрос: как одновременно выполнять два требования Закона, если выполнение одного влечет автоматическое невыполнение второго?

ЦБ России помог своим подопечным, выпустив циркуляр, разрешающий не проводить переоценку активов по 2008 году. Хотя для «коротких» банковских денег переоценка гораздо важнее, чем для «длинных» денег НПФ. А ФСФР умыла руки, сделав вид, что проблемы не существует. Положение было спасено за неделю до нового года «универсальным» письмом Минфина, которое практически повторяло упомянутый приказ ЦБР. Большинство НПФ воспользовалось им и показало нулевую доходность по 2008 году.

В следующем, 2009 году биржевые индексы выросли почти в 2,5 раза и очень многие НПФ по той же схеме переоценки активов получили доходность в десятки процентов, перекрывшую формальные потери 2008 года. Но показали своим вкладчикам весьма маленькую, сложив «в уме» итоги двух лет. Стоило ли законодателям огород городить такой арифметикой?

Когда мне приходилось читать на физфаке курсы теоретической физики, на первой лекции по каждому курсу я всегда говорил студентам: «Любая теория, противоречащая общепризнанным результатам экспериментов, достойна мусорной корзины». Так и здесь. Положения законов, которые невозможно выполнить в реальной жизни, необходимо пересматривать. Но прошло два года с начала кризиса, и наш регулятор никаких действий в этом плане не предпринял. Возможно, ему следовало бы прислушаться к известному фондовому гуру Уоррену Баффетту, довольно элегантно выразившемуся по этому поводу: «Неважно, по какой цене купил акции Ваш пенсионный фонд. Важно, сколько они будут стоить, когда Вы будете получать пенсию».

Справедливости ради нельзя сказать, что ФСФР ничего не делала. Очевидно, с ее подачи как регулятора в апреле с. г. был принят 65-ФЗ, в соответствии с которым ФСФР обязана подать иск о банкротстве НПФ, если, по ее мнению, у НПФ недостаточно средств для выполнения его обязательств. Разумеется, по результатам бухгалтерской переоценки активов НПФ на конец отчетного года. И если бы этот закон действовал в начале 2009 года, ФСФР была бы обязана обанкротить таким способом еще в прошлом году практически все безупречно выполняющие свои обязательства российские НПФ! Можно ли понять такой подход? Только если предположить, что его цель — вручную уменьшить число НПФ до одного-двух десятков. С целью экономии сил чиновников по контролю над ними. Разумеется, без уменьшения числа чиновников. Подтверждают эту гипотезу и многие другие новеллы в действующем законодательстве о НПФ последних трех лет.

Что следует изменить в действующем законодательстве о НПФ?

В первую очередь нужно отменить действующую норму о переоценке стоимости пенсионных ресурсов НПФ на «отчетную дату». Ибо эта норма никакого отношения к реальной способности НПФ безукоризненно выполнять свои обязательства не имеет. Ее можно заменить требованием непрерывного наличия в составе этих ресурсов в каждом НПФ запаса для пенсионных выплат в течение года в форме высоколиквидных и надежных федеральных гособлигаций и депозитов в банках, в которые разрешено размещать накопительную часть трудовой пенсии. Это необходимое и достаточное условие непрерывной устойчивости любого НПФ.

Во-вторых, следует убрать из действующего законодательства все «страшилки» и явно искусственные требования по вопросам «банкротства», поводов для отзыва лицензий, гигантских административных штрафов за несвоевременное представление буквально одностраничного документа в составе толстого тома отчетности и многого другого. Ибо они явно работают на резкое ограничение конкуренции в пользу самых больших и олигархических НПФ.

Такие шаги сохранили бы «производственную» базу для проведения реально пока еще не разработанной пенсионной реформы. И тем самым создали бы основу для еще не озвученной властями инновационной политики в социальной сфере. Эти проблемы, надеюсь, еще станут предметом наших дискуссий на сайте Forbers.

Автор — президент негосударственного пенсионного фонда «Империя»

специально для forbes.ru